EN
Следите за нашими новостями в удобном формате Есть новость? Присылайте!
Симфония современного композитора про Москву, музыкальная поэма великого классика по Божественной комедии и бис памяти Юрия Григоровича — так можно в нескольких словах описать программу концерта Теодора Курентзиса и оркестра MusicAeterna в Большом зале консерватории. Светский статус мероприятия и флер элитности (билетов в открытой продаже не было — только пригласительные), конечно, внесли коррективы в атмосферу вечера, далекую от обычных академических мероприятий. Но сам факт, что в центре такого события из разряда «тяжелый люкс» оказывается новейшая музыка, символичен.
Герой своего времени
Илья Демуцкий известен в первую очередь как автор балетов для Большого театра — «Герой нашего времени», «Нуреев». Позже, уже для зарубежных коллективов, композитор создал «Анну Каренину», «Оптимистическую трагедию» и другие произведения. В 2016-м получил премию Европейской киноакадемии как лучший композитор Европы. В общем, на сегодняшний день это один из самых востребованных в мире российских авторов. Причем вопреки геополитике он продолжает работать как в нашей стране, так и за рубежом.
Вероятно, один из ключей к его успеху — универсальность музыки. Она одновременно русская и интернациональная, современная и классическая (в смысле стиля). Она щедра на мелодии, но не настолько, чтобы это звучало как эстрада. Да и сам тематизм балансирует между оригинальностью и отчетливым ощущением дежавю. Оптимальный материал для балета. И для светского события в Большом зале консерватории, где радикальный авангард прозвучал бы слишком непонятно и резко, а более традиционные вещи — недостаточно свежо и эффектно.
Вопросы, правда, вызывает название опуса: Nicole. Но это не про Кидман или Ричи, а про Никольскую улицу, ведь симфония посвящена строящемуся кварталу около ГУМа. Понятно, что Демуцкий получил заказ с очевидным бизнес-эхом. Но если результатом стало большое произведение, да еще и исполненное выдающимся оркестром в главном академическом зале страны, так ли важно, какие мотивы к этому привели?
Напротив, нельзя не порадоваться, что современное музыкальное искусство выходит из андеграунда и внутрицеховой среды, становится модным. Некоторое время назад что-то подобное произошло с новейшей живописью, которую стали коллекционировать все кому не лень — от олигархов до рэперов, а бренды наперебой начали приглашать художников для коллабораций. Теперь, видимо, настал черед и академической музыки.
Звонят колокола
В программке сказано, что симфония символизирует «процесс создания архитектурного проекта», а финал становится «гимном единения архитектуры и музыки». Впрочем, интерпретация этих тезисов остается на усмотрение слушателя, поскольку уловить какое-либо сходство форм урбанистических и оркестровых тут непросто. Типичный для эпохи романтизма жанр программной симфонии Демуцкий трактует максимально свободно, не стремясь к конкретным топографическим ассоциациям.
Осознанно или нет, у него получилось нечто большее, чем, судя по описанию, замышлялось. А именно — образ Москвы как таковой. Портрет города, где всё перемешано. Где модерн встречается с конструктивизмом и сталинским ампиром, а небоскребы Сити становятся доминантами наряду с древней колокольней Ивана Великого и восстановленным храмом Христа Спасителя.
Эклектика царит и у Демуцкого. Сладостные мелодии «купаются» в симфонических эффектах, которые идут нон-стоп, сменяя друг друга, как в калейдоскопе. Звонят оркестровые колокола, гудит орган, порой подает голос фортепиано. Получается вереница воспоминаний, ассоциаций, отзвуков разных эпох — от XIX до конца XX века. В какой-то момент и вовсе вступает в дело электроника, что весьма неожиданно. Но, кажется, в том и смысл. Ведь так и в исторических районах Москвы вдруг вырастает нечто подчеркнуто футуристическое.
Бороться с этим или принимать как должное — каждый может решить сам. Но нельзя не признать, что для MusicAeterna такой подход оказался подарком: коллектив Курентзиса смог здесь сполна продемонстрировать свои сильные стороны. Великолепная медная секция, невероятно сплоченные струнные, звучащие, как один инструмент, прекрасный баланс между группами, и всё это — податливая глина в руках скульптора-дирижера (или архитектора?).
Не просто «Щелкунчик»
Курентзис, к слову, новую музыку играет не так часто. Да, в прошлом и позапрошлом десятилетиях он сделал несколько крупных премьер Алексея Сюмака, затем, «поселившись» в петербургском Доме Радио, взял в резиденты Алексея Ретинского, и всё же куда чаще можно услышать в его исполнении Малера, Моцарта и прочих классиков. В отличие от дирижеров, специализирующихся на современном репертуаре, Теодор демонстрирует редкую всеядность. Вот и в этом концерте он сыграл после Nicole «Франческу да Римини» Чайковского — симфоническую поэму, в основе которой сюжет из «Божественной комедии» Данте.
Надо ли понимать это соседство так, что у Демуцкого показан рай (пусть и урбанистический), а у Чайковского — ад? Едва ли. Думал ли маэстро, что первым исполнителем «Франчески» был основатель консерватории Николай Рубинштейн, под портретом которого Курентзис и выступил? Тоже маловероятно. Скорее, дирижер тем самым просто обнажил истоки стиля и жанра Nicole. Провел параллель между прошлым и настоящим. Оба сочинения — программные опусы с романтической мелодикой; и в обоих случаях симфонический оркестр может продемонстрировать себя во всей красе.
Но в чем нельзя не усмотреть концептуального подтекста, так это в завершении вечера — бисе из «Щелкунчика». За несколько часов до события стало известно о смерти Юрия Григоровича. И знаменитое Па-де-де воспринималось в данном контексте однозначно: как дань памяти великому хореографу. Ну и напоминание о том, что жизнь со всеми ее благами, знакомыми состоятельным гостям вечера, коротка (даже такая большая, как у Григоровича), а искусство, тем более такое, как у Чайковского, — вечно.