EN
Очередная книга из посвященного животным культурно-исторического цикла французского медиевиста Мишеля Пастуро проникнута особенной печалью и сочувствием к ее герою — киту. От человека так или иначе пострадали (и продолжают страдать) все изученные Пастуро животные (медведь, свинья, волк, бык, ворон), однако киту, оказавшемуся на грани вымирания, похоже, досталось больше всех, несмотря на его грандиозные размеры, или, наоборот, благодаря им — уж больно много пользы и корысти рачительные двуногие могут извлечь из китовьей туши. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели, специально для «Известий».
Мишель Пастуро
«Кит: культурная история»
М.: АСТ: Лед, 2025. — Предисловие М. Р. Майзульса; [пер. с французского Станислава Мухамеджанова]. — 176 с.
Во вступительной статье «Киты и другие морские люди» российский коллега Пастуро Михаил Майзульс отмечает, что «в культурной истории китов особое место принадлежит громадам, которые были упомянуты в Библии, а потом стали играть важную роль в христианском предании. Речь идет и о чудовищном Левиафане, который превратился в одно из олицетворений дьявола, и об огромном существе, проглотившем пророка Иону».
Однако впоследствии образ кита в человеческом сознании претерпел существенную эволюцию: «…киты, которые некогда внушали ужас и часто ассоциировались с гневными богами, а в христианском мире — с дьяволом, в современной культуре приобрели принципиально иной статус: жертв человеческой алчности и симпатичных персонажей книг для детей». Сегодня, как пишет Пастуро, «речь уже идет не о безобразном ките, а о безобразных людях — морских грабителях и истребителях диких животных», а «кроткий кит не только отыскал себе место в детских книгах и произведениях искусства», но и стал эмблемой защиты окружающей среды и гибнущей планеты.
Мишель Пастуро «Кит: культурная история»
Приводя в предисловии краткий обзор старинных трактатов и энциклопедий, посвященных морским обитателям, за которыми могли скрываться киты или их родственники, Майзульс называет исследование Пастуро современным аналогом «Книги рыб» (Visboeck), которую начал писать в 1577 году потомственный рыбак, а позже рыботорговец Адриан Кунен из городка Схевенинген на берегу Северного моря. Вслед за Куненом Пастуро повествует «и о реальных морских гигантах, и об их вымышленных родственниках, и о народах, которые жили морем». В «Ките» приведена миниатюра из «Книги рыб» — разворот с изображением кита, выброшенного на берег недалеко от Антверпена. Трудно не придать символическое значение мизансцене, в которой огромная черная туша с печальным потухшим глазом беспомощно лежит на берегу, а вокруг нее суетятся предприимчивые человечки.
С этим рисунком перекликаются в книге Пастуро многочисленные описания жестокой и опасной охоты на кита и его последующей разделки: «…кита с помощью канатов и веревок закрепляли вдоль корпуса корабля, чаще всего по правому борту. Затем к ней спускалась специальная платформа, позволявшая приступить к извлечению сала — длительной и сложной операции, в начале которой применялись специальные заостренные лопатки, а в конце — разделочные ножи. Скелет животного выбрасывали на съедение акулам и птицам. Сало поднимали на борт по мере разделки туши и сразу же растапливали. Если ловили кашалота, то в первую очередь разделывали голову, поскольку из нее добывали дорогостоящий спермацет».
На знаменитом литературном кашалоте по кличке Моби Дик, сумевшем взять реванш в противостоянии с человеком, Пастуро останавливается подробно. Знаменитый роман Германа Мелвилла «Моби Дик» 1851 года был вдохновлен трагической историей, произошедшей с китобойным судном «Эссекс» в 1820-м. Атакованное огромным кашалотом, оно потерпело крушение в Тихом океане. Из 20 матросов через несколько месяцев в живых осталось восемь: трое перекантовались на острове, а пятеро дрейфовали в лодках, потихоньку поедая друг друга, пока их не подобрали проплывавшие мимо корабли. Один из выживших, Оуэн Чейз, записал свои впечатления о пережитых событиях, а его сын несколько лет спустя передал эти записки Мелвиллу, служившему юнгой на торговом судне, но мечтавшему переквалифицироваться в писатели-маринисты. Кроме того, на Мелвилла произвела статья Джеремайи Н. Рейнольдса «Моча Дик, или Белый тихоокеанский кит», опубликованная в 1839-м и рассказывавшая о гигантском кашалоте-альбиносе, обитающем в южных водах Тихого океана.
Правда, амбиции Мелвилла как писателя и мыслителя простирались гораздо дальше, чем беллетризованный пересказ матросских приключений или документальное описание выдающегося биологического экземпляра. «Непросто воспроизвести эту историю вкратце», — признается Пастуро, считающий своим долгом помочь читателю составить хотя бы приблизительное представление о «Моби Дике», одном из главных произведений американской литературы, способном отпугнуть уже своими китовыми габаритами. Мелвилл сумел нагрузить своего кашалота под завязку всевозможной информацией, как имеющей практический смысл, так и абстрактно-теоретической: «…изложение событий перемежается главами, где рассказывается о разновидностях китов, о техниках охоты, о том, какие дорогостоящие продукты из них можно добыть, а также — еще неожиданнее — главами с рассуждениями об экономике, свободной торговле, социальных классах, добре и зле и даже существовании Бога. Длительное путешествие китобойного судна в погоне за китом — это не просто охота на животное, но и метафизический поиск».
Расшифровывая скрытые смыслы «Моби Дика», Пастуро возвращается к библейским символам и метафорам — Библия уже пригодилась ему в начале исследования, где упоминаются Левиафан («существо из глубин океана, воплощение всех злых сил, враждебных Яхве») и китообразное чудище, в чьем чреве три дня отбывал наказание за непослушание пророк Иона («христианская экзегеза рано стала проводить параллель между историей Ионы и историей Христа, умершего на кресте, спустившегося в ад и воскресшего на третий день»). У Мелвилла Пастуро обращает внимание на ветхозаветные аллюзии в именах центральных персонажей: «Ахавом звали нечестивого и проклятого царя Израиля; а Измаилом — старшего сына Авраама, прижитого им от рабыни и вместе с матерью изгнанного в пустыню, где он едва не погиб от жажды».
Полубезумный капитан Ахав, охотящийся за Моби Диком, чтобы отомстить ему за свою откушенную ногу, в описании Пастуро и правда выглядит вполне отрицательным персонажем: «Его протез из китовой кости — средоточие ненависти ко всем китообразным и напоминание о той граничащей с безумием одержимости, которая толкает его на поиски Моби Дика». С выводами о том, стоит ли считать мелвилловского кашалота положительным героем, Пастуро, однако не торопится, представляя читателю самому строить догадки, что символизирует белизна Моби Дика: «Разумеется, она противопоставлена темному капитану, но оправданно ли считать, что цвет Моби Дика делает его символом добра, борющегося со злом?»
Зато однозначно положительным можно считать образ кита в современном искусстве, образчики которого украшают заключительные страницы. Например, довольно условный рисунок сюрреалиста Эрика Дитмана, где кита было бы не так просто опознать без подписи: «В современном искусстве, комиксах и на детских рисунках кит изображается совершенно по-разному, однако его всегда можно узнать по четырем признакам: колоссальный размер, рыбий хвост, непропорционально большая голова и меланхоличная улыбка». Киту есть от чего впасть в меланхолию, как бы намекает Пастуро, цитирующий в финале книги ихтиолога Бернара Ласепеда, предсказывавшего еще в 1804 году: «Сегодня морские гиганты умирают от человеческого оружия. Но поскольку гений человека бессмертен, а познания теперь безграничны, киты будут оставаться жертвой его интереса до тех пор, пока не исчезнет последняя особь этого вида».