EN
«Деньги и знаменитости» — сборник развлекательно-просветительских статей, опубликованных в историческом журнале «Родина» и газете «Неделя» доктором экономических наук Яковом Миркиным. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели, специально для «Известий».
Яков Миркин
«Деньги и знаменитости. Выбираем личную финансовую модель»
М. : Азбука Бизнес, Издательство АЗБУКА, 2025. — 400 с.
Постоянные читатели Миркина-публициста и автора бестселлеров о финансовой грамотности порадуются знакомой жизнеутверждающей стилистике, хотя многие описанные автором коллизии из жизни деятелей культуры и сильных мира сего далеко не радужны, начиная с самой первой истории «Деньги Пушкина», открывающей главу «Как тянуть лямку. Рецепты от знаменитых».
Плачевное финансовое состояние, в котором хронически пребывало «солнце русской поэзии», в принципе общеизвестно, но Миркин более детально разъясняет, почему камер-юнкеру Пушкину тяжело было содержать семью с четырьмя детьми, цитируя книгу Ильи Шляпкина «Из неизданных бумаг А.С. Пушкина»: «Государь, удостоив принять меня на службу, милостиво назначил мне 5000 жалованья. Эта сумма громадна, и, однако, ее не хватает для жизни в Петербурге. Я должен тратить здесь 25 000 и притом платить все долги, устраивать семейные дела и, наконец, иметь свободное время для своих занятий». Автор книги расписывает бытовые подробности, вгонявшие Пушкина в огромные долги, с которыми он закончил свою жизнь, начиная с расходов на квартиру, представлявшую собой «этаж с 11 комнатами в особняке со службами (кухня, при ней подвал, конюшня, сарай, сеновал, места в леднике и на чердаке, винный погреб, две комнаты для слуг, прачечная). Аренда — 4,3 тыс. руб. в год ассигнациями. По-нынешнему — 700 тыс. руб. в месяц».
Яков Миркин «Деньги и знаменитости. Выбираем личную финансовую модель»
В этой же главе намечается одна из важных мыслей, прослеживающихся в книге, — о том, что деньги-то сами по себе не так уж и хороши, как возможность купить на них ощущение свободы от каких-то самых неприятных жизненных обстоятельств. «Я деньги мало люблю — но уважаю в них единственный способ благопристойной независимости», — цитирует Миркин пушкинское письмо жене, а в дальнейших главах мы встретимся с чеканной формулировкой Ф.М. Достоевского, на каторге обнаружившего, что «деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишенного совершенно свободы, они дороже вдесятеро».
Финансовые обстоятельства Достоевского, тоже довольно широко известные, открывают третью главу книги — «Бедность знаменитостей. Способы выживания», где Миркин, с одной стороны, бесконечно сочувствует Федору Михайловичу, как и всем своим персонажам, но при этом со свойственным ему оптимизмом обнаруживает в денежных неурядицах свои плюсы: «Долой бедность! Хуже всего — бедность писателей. Хотя почему хуже? Тоже ведь источник вдохновения! Бедный как церковная мышь, Федор Достоевский начал свою писательскую жизнь с романа «Бедные люди». «Конечно же, «бедные», о чем еще писать? — рассуждает Миркин, искренне радуясь пришедшему к начинающему 25-летнему литератору успеху. — Стало веселее, авторские гонорары. Роман был опубликован Некрасовым, как только получен…»
В главе о Достоевском Миркин не в первый раз прибегает к сослагательному наклонению, которое уже встречалось в начале книги, где речь шла о Лермонтове, благодаря обожавшей его бабушке счастливо избавленном от финансовых проблем. «Какой сложносочиненный человек, в создание которого вложено несметное число труда и денег», — комментирует экономист «инвестицию» Елизаветы Алексеевны Арсеньевой в Мишеля, а потом пускается в интересные предположения о том, что, будь Лермонтов не так избалован деньгами, может быть, и характер у него был бы не такой скверный, и вел бы он себя скромнее, не так любил бы обижать людей и, следовательно, прожил бы подольше. С Достоевским ход рассуждений примерно противоположный, тут тиски бедности скорее представляются продуктивным фактором, удачно рихтующим и личность, и ее творческие проявления: «Если бы не бедность, если бы не каторжный труд, была бы «русская душа» у Достоевского такой отчаянной, такой печальной, такой готовой кричать на разрыв?» Но завершается эта глава все-таки признанием, что с общечеловеческой точки зрения в бедности хорошего мало: «Бедность не порок для отдельного человека, бывают разные обстоятельства, но огромный порок — для общества, в котором униженных и оскорбленных, бедных и несчастных должно быть еле различимое меньшинство».
«Деньги и знаменитости» по тематике и структуре порой отдаленно напоминают раздел «Деньги» зощенковской «Голубой книги», хотя Миркин радикально отличается от Зощенко жовиальным тоном, стремлением во что бы то ни стало подбодрить читателя и оптимистичной уверенностью, что если человек возьмется за ум, то все у него в финансовом смысле рано или поздно будет хорошо. «Эта книга — суфлер. В ней множество историй, очень личных. Они — для того, чтобы думать о самих себе», — декларирует свою позицию автор, хотя по прочтении осознаешь всю иронию подзаголовка «Выбираем личную финансовую модель». Она заключается в том, что, судя по приведенным в книге примерам, выбрать эту модель волевым решением довольно затруднительно, практически невозможно, скорее она выбирает тебя. Манера обращения человека с деньгами, его финансовые привычки, умение/неумение зарабатывать и копить, любимые способы тратить заранее вписаны в его базовые психологические настройки, продиктованы индивидуальным характером и судьбой (что, по мнению некоторых, одно и то же), поэтому пытаться все это переломить — только умрешь уставшим (как сказал бы сатирик).
Судя по всему, сам Миркин, как человек неглупый и практический, эту необучаемость финансово бездарных людей прекрасно понимает, и по мере углубления в его книгу постепенно прорисовывается более точное обозначение ее жанра. Это не столько гид по финансовому саморазвитию, сколько сборник тостов и пожеланий на все финансовые случаи жизни. Скажем, в конце рассказа «Гений растратчика» о том, как И.А. Бунин пустил по ветру Нобелевскую премию, Миркин от чистого сердца «суфлирует» читателю, призывая к предусмотрительности: «Думайте, пожалуйста, не закрывайте глаза. Только думающий о своих деньгах и доходах человек сможет, не нагнувшись, провести любое время своей жизни, управляя рисками — их будет очень много — и полностью сохраняя свое достоинство в самых сложных обстоятельствах».
Самым практичным и разумным, хотя и несколько жестоким, выглядит совет в разделе, посвященном Корнею Чуковскому, тоже хлебнувшему в начале 1920-годов лиха: «Зарабатывать всем, что умеешь, где угодно и когда угодно, день за днем, с утра до вечера, на бегу, без передышки, сколько сможешь и не сможешь». Но чем дальше, тем больше, Миркин отходит от назидательного тона и от желания поучать неразумных читателей, не умеющих построить надежную экономическую модель. Многие финалы рассказанных в книге историй походят на тосты, призывающие уповать на счастливое стечение обстоятельств, милосердие Божие, ну и на собственные посильные старания: «Что же пожелать, как Чехов желал? Легких денег? Выигрыша в двести тысяч «теми деньгами»? Нет — состоятельности и личной свободы, созданной нашими идеями, нашей мастерской работой, тем, что только мы умеем делать, как искусные профи! Самой высокой денежной оценки со стороны рынка! Возможности строить имущество семьи, не страдая от повседневности. И еще — вместо поденщины, вместо разового выигрыша, от которого летишь в тартарары, вместо день за днем разрушения — огромного удовольствия от того, что творишь — для всех и для семьи!»