EN
В 2003 году итальянец Леонардо Нотарбартоло почти провернул ограбление века, выбрав целью Антверпенский всемирный алмазный центр, но попался на смешной ошибке. В 2023 году его история — лирическая и в то же время захватывающая — легла в основу сериала «Все любят бриллианты». Критик Лидия Маслова представляет книгу недели специально для «Известий».
Леонардо Нотарбартоло
«Украсть невозможно: как я ограбил самое надежное хранилище бриллиантов»
М. : «Альпина Паблишер», 2025. — [пер. с итал. Андрея Манухина] — 320 с.
На титульном листе книги «Украсть невозможно» со сдержанной гордостью сообщается, что история Леонардо Нотарбартоло, со своей шайкой ограбившего в ночь на 16 февраля 2003 года Антверпенский всемирный алмазный центр, вдохновила создателей итальянского сериала «Все любят бриллианты», выпущенного в позапрошлом году. У российского читателя мемуары Нотарбартоло наверняка вызовут еще одну забавную кинематографическую, а точнее анимационную, ассоциацию: по задушевно-хвастливой интонации, да в общем-то и по сюжету, «Украсть невозможно» очень напоминают знаменитую гангстерскую песенку из мультфильма «Приключения капитана Врунгеля». Можно сличить почти дословно – скажем, строчке из песни: «Банко-тресто президенто ограблянто ун моменто, о-йес, / И за это режиссенто нас сниманто в киноленто, о-йес!» вполне эквивалентна книжная фраза: «То, что вы видели в голливудских блокбастерах с Брэдом Питтом или Джорджем Клуни в главных ролях, на Amazon или Netflix, я провернул в реальной жизни». А порой Нотарбартоло признается, что чувствует себя «главным героем комикса: это ограбление — затея настолько нереальная и амбициозная, что порой кажется, будто она мне только снится».
Фото: издательство «Альпина Паблишер»
Правда, у Нотарбартоло его бандитско-гангстерская песня получилась гораздо более длинной, местами довольно надрывной и скорее печально-философской, чем бесшабашно-наплевательской. Дело в том, что строчку «держим банко миллионо» автору книги все-таки не удалось реализовать, поскольку полиция довольно быстро вышла на его след из-за нелепой комической ошибки, помешавшей ему уничтожить улики так же виртуозно, как и придумать детали ограбления. Когда читаешь, как глупо прокололся Нотарбартоло, уже когда горы антверпенских бриллиантов были у него и его подельников в карманах, вспоминаешь простодушного грабителя Марио из еще одного классического советского мультфильма «Ограбление по…», снятого Ефимом Гамбургом в 1978 году. «В то голубенькое время» (как сказал бы Остап Бендер) 26-летний Леонардо как раз вышел после первой отсидки, продолжавшейся 6 лет, — после того, как старший товарищ, восхищавший его «небанальностью» суждений, втянул юнца в ограбление ювелирного под предлогом безвыходной жизненной ситуации, а через пару лет сдал Леонардо (не взявшего себе ни сольдо из награбленного) полиции: небанальный друг оказался оригиналом во всем.
В тюрьме Нотарбартоло времени не терял и пристрастился к чтению, причем отнесся к этому процессу с той же сицилийской эмоциональностью и пылким воображением, с которыми он подходит ко всему. Например, не просто проштудировал труды Леонардо да Винчи, но даже представил, будто его тезка сидит с ним в одной камере: «Вот бы встретить такого человека, думаю я, а потом понимаю, что он в определенном смысле делит со мной камеру». В общем, компания подобралась неплохая: где-то в соседней камере отбывал наказание Ф.М. Достоевский («Мне нравится наугад прочитывать страницу-другую какого-нибудь русского писателя. «Идиот» Достоевского напоминает учебник по механике: объясняет, как собираются радиаторы и шкивы души»), а также автор «Человека без свойств» Роберт Музиль: «Особенно меня трогает та часть, где Моосбругер, сидя в тюрьме, пытается понять, что же такое право, ведь вся его жизнь и была борьбой за собственные права. И вот я чувствую, что Музиль тоже оказывается рядом со мной, буквально в соседней камере».
Чуть позже Нотарбартоло мечтает посидеть еще и с Бертольтом Брехтом, в более широком смысле слова: «Хотелось бы посидеть с этим Брехтом, выпить по чашечке кофе да поболтать об этом и о всяком другом. Некоторые книги — куда лучшая компания, чем тысячи лицемеров».
Так, потихоньку общаясь со своими виртуальными «сокамерниками» из числа литераторов, Нотарбартоло формирует целую воровскую философию, согласно которой если не всё, то очень многое в этой жизни представляет собой своеобразную разновидность воровства или кражи. В особенности это касается культурной сферы: «Воровство — это философия, хотя люди образованные сказали бы «культура». Да-да, культура. Воруя, ты учишься впитывать мысли других людей. В искусстве это называется вдохновением, в мире кино — отсылкой, а я говорю «воровство», ну или плагиат. Разница лишь в том, что в случае с культурой ты ни у кого ничего не забираешь насовсем, а просто делаешь копию, которую затем мысленно оставляешь дозревать в своей душе, сживаешься с ней».
Такого рода рассуждений в книге гораздо больше, чем подробностей громкого антверпенского дела, где главным вкладом Нотарбартоло стала гениальная идея обезвредить доплеровский радар в хранилище, напшикав на него лаком для волос. А до этого автор книги, отсидевший еще и второй срок по ложному обвинению, несколько лет промышляет мелким «робингудством», выслеживая богатеньких «буратино» и аккуратно экспроприируя у них излишки без особых угрызений совести: «Они заслуживают своей участи. И это не банальные разглагольствования в гостиных, где респектабельные граждане лениво обсуждают классовую ненависть. Ничего подобного. Даже не близко. Я возвращаю то, что у меня отобрали. У меня и таких, как я. Бедолаг, лишенных права на апелляцию». Социальные оправдания своей преступной деятельности Нотарбартоло перемежает экзистенциально-философскими красивостями: «Воровство для меня — нечто вроде компенсации ошибок Вселенной, восстановление справедливости. Я астральный механик, чиню карбюраторы и глушители судьбы».
Впрочем, стремление всё же научиться выживать честно, без гоп-стопов и прочей уголовщины проходит красной нитью через всю книгу, автор которой разрывается между двумя жизненными дорогами: «С одной стороны, меня тянет за шкирку Честность — потрепанная жизнью дамочка в растянутой кофте и с фингалом под глазом, — надежная, но неаппетитная. С другой — манит Бесчестность — соблазнительная, изощренная и решительная девица». Но неизбежно наступает момент, когда Нотарбартоло вынужден окончательно сдаться и мужественно констатировать: «Судьба не хочет, чтобы я жил честно». Тут опять подворачивается кинематографическая аллюзия и вспоминается герой фильма Василия Шукшина «Калина красная», примерно с такой же двусмысленной интонацией не то сетовавший, не то гордившийся: «Никем больше не могу быть на этой земле — только вором». В этот момент так и видишь, как скупая мужская слеза сползает по небритой щеке гангстера поневоле, сочетающего в себе искренность и открытость «улыбчивого оптимиста с Сицилии» с удивительным кокетством доморощенного философа и борца с буржуазным лицемерием, а не просто за денежные знаки.