Содержание:
EN
Проблема русских фантастических блокбастеров — в низких бюджетах и пренебрежительном отношении к драматургии, считает Антон Пампушный. Но чтобы в России появился свой «Джон Уик» или Marvel, необходимы фильмы братьев Андреасян, уверен артист экшенов. О хейте в адрес «Защитников», работе в американском сериале «Джек Райан», мастер-классе Романа Полански и новом фильме «Идентификация» Антон Пампушный рассказал в эксклюзивном интервью «Известиям».
«Меня всегда интересовала механика работы с оружием»
— В фильме «Идентификации» вы играете человека, утратившего память и обретающего новый разум через нейрочип. Видите в этой истории отражение будущего?
— Мне кажется, будущее связано со всякими технологиями и внедрением чипов в организм человека. Это то, с чем нам предстоит встретиться.
— Причем скоро. Вы сами готовы отдать часть памяти под чужой алгоритм? Например, взамен на способность управлять техникой, как ваш герой?
— У нас все-таки фантастика. Герои вымышлены, приключения тоже. Лично меня не пугают никакие внедрения. Выбор за человеком — делать это или нет. Кто-то хочет поставить себе чип и открывать двери пальцем, а кто-то — нет.
— В картине много боевых сцен. Нравится ли вам подвергать себя физическим испытаниям или вы предпочитаете доверять каскадерам?
— Я люблю экшен-съемки. В «Идентификации» есть удачные сцены, но есть и те, которые хотелось бы сделать лучше. В кино реальная драка не выглядела бы настоящей. В действительности она всегда короче и быстрее. Движения не такие размашистые, не такие яркие. Часто вообще непонятно, что произошло, а человек лежит.
Вообще, любая драка в кино, и все, что с ними связано, — это хореография. В нее нужно встроиться. Я вам открою секрет. В схватке эффект достигается не тем, кто бьет, а тем, кто получает удар. Если твой противник — хороший специалист, он безупречно его отыграет. А зритель подумает: вот это да!
— В фильмах Вы довольно часто используете огнестрельное оружие или даже полновесные мечи. Проходили специальную подготовку?
— Я с детства испытываю уважение к холодному и огнестрельному оружию. Меня всегда интересовала механика работы с ним. И мои герои часто связаны с военным делом. Мы часто забываем, что оружие создано для убийства человека. Его надо уметь показать. Возникает множество нюансов с тактикой перемещения в комнате, в открытом пространстве, в темноте. Это тоже хореография. В «Джоне Уике» на этом приеме построена целая франшиза.
— После «Балканского рубежа» вы стали в каком-то смысле лицом патриотического кино. Чувствуете ответственность за то, какие смыслы несут ваши герои?
— Когда мы работали над этой картиной, никто не предполагал, какой эффект она произведет. Я до сих пор получаю слова благодарности от военных. Для них образ получился правильным. Для меня это большой и ценный опыт.
«Защитники» дали понимание того, как не надо делать»
— Если за «Балканский рубеж» вас благодарят, то «Защитники» вызвали волну хейта. Что произошло?
— В «Защитниках» был классный концепт, который хорошо распиарили. А дальше пришла производственная реальность. Фильм требовал графики. Она рисуется долго. На тот момент решения команды казались оптимальными. У моего персонажа было только пять актерских смен. Это очень примитивный формат существования, но того требовал жанр. Если вы посмотрите ранние фильмы по комиксам, то увидите схожую стилистику.
Дальше штат под сто человек занимался графикой. Каждый нюанс — это финансы. Если мы видим, что в картине что-то плохо нарисовано, это значит, что не хватило денег. В американских фильмах бюджет зачастую формируется по запросу режиссера. А у нас, условно, надо снять за два рубля. А лучше вообще за полтора. Тогда начинается геройство. В итоге «Защитники» вызвали волну негодования, потому что люди рассчитывали увидеть Marvel.
Я могу поругать и похвалить фильм. Мне очень нравилась идея. В этом была какая-то ценность. «Защитники» могли бы спокойно стать франшизой. Может, так и случится через какое-то время. Просто нужен другой подход, которого на тот момент в России не было. Мы не знали, как вырастить вселенную. Сейчас удачный пример — «Майор Гром». Но если бы не было фильма Сарика Андреасяна, они могли бы ошибиться. «Защитники» дали понимание того, как не надо делать. Я в любом случае отношусь к этому проекту с большим уважением. Хоть там и были проблемы с драматургией и техническими возможностями.
— А если Сарик Андреасян позовет вас сниматься в продолжении «Защитников» или в другом фильме, пойдете?
— Сарик и Гевонд — креативные ребята. У меня вызывает уважение то, что они, несмотря на огромную волну хейта, прессинг в кинематографическом пространстве, сделали успешную компанию. Они, падая и вставая, вышли в лидеры кинопроизводства в России. Кино, в принципе, не обязано в 100% случаев быть попаданием. Ведь хейт тоже к чему-то приводит. Как минимум — это ориентир того, как делать не надо, если хотите. Можешь лучше? Сделай. Я не люблю критиковать коллег, потому что у каждого свой путь. Фильмы братьев Андреасян имеют право на существование, потому что на них есть спрос.
«Полански хотел похулиганить и делал это отвязано»
— Расскажите про работу над «Дворцом» с Романом Полански. Как это было?
— Как большой мастер-класс с мэтром. У меня не было роли как таковой. Изначально я пробовался на персонажа, которого в итоге исполнил Саша Петров. Потом меня утвердили. А выяснилось, что я играю какого-то друга этого товарища. Начинаю смотреть сценарий и понимаю, что там нет роли. Человек просто фоном существует. И я задумался, а нужно ли соглашаться. Возник еще политический подтекст. Непонятно, против кого направлен фильм. Это антироссийская история или антиглобалистская? Про что вообще кино?
Я пытался взвесить, что для меня важнее: роль, которой нет, но все равно мастер-класс Полански, или отказ. Сам определиться так и не смог, поэтому позвонил Саше. Мы с ним долго говорили. Оказывается, он мучился теми же вопросами. А потом сказал: «Мы заканчиваем творческие вузы, чтобы потом столкнуться с такими легендами на площадке». Саша просто читал мои мысли. Благодаря этому разговору я оказался во «Дворце».
— Что вы вынесли из этого мастер-класса?
— Полански уникален в своем подходе. Понятно, что за одну картину сложно оценить стилистику режиссера, а здесь — нестандартный для него жанр. Когда я прочитал сценарий, то подумал, что это вообще не похоже на кино. Какая-то странная концепция. Журнал «Фитиль» в швейцарском разливе. Но потом понял — Полански хотел похулиганить и сделал это отвязано.
Он пренебрегал кинематографическими решениями, игнорировал какие-то драматургические вещи и делал что хотел. Сегодня можно заклеймить картину. Но, по моим ощущениям, это высказывание художника. Как оно пришлось публике? Это уже второе.
Меня поразила его универсальность. Он работал с многонациональной командой и при этом говорил со всеми на их языках. У него были итальянцы, французы, поляки, русские, англичане. Он объяснял французам по-французски, какой ставить свет. Итальянцам говорил свое. Тут же поворачивался к нам и давал указания по-русски, а через минуту обсуждал что-то с немецким оператором на его языке.
Многие режиссеры держат дистанцию. И казалось, что Полански должен вести себя так же. У него невероятный жизненный опыт, в котором было много трагических событий и хейта. Он стал легендой и при этом остался человеком. У него достаточно силы и энергии, чтобы ты вообще забыл, сколько ему лет. Я очень благодарен за этот опыт. Еще раз убеждаюсь, что работать важнее, чем не работать. И прав тот, кто выбирает первое.
«Бюджет одной серии «Джека Райана» — это три фильма «Защитники»»
— «Дворец» — не единственный международный проект в вашей фильмографии. Есть и американский сериал «Джек Райан». Чем отличается работа с международной командой от российского продакшена?
— Бюджет одной серии «Джека Райана» — это три фильма «Защитники». Организация съемочного процесса напрямую связана с финансированием. Если западная компания может себе позволить перекрыть центр Афин для того, чтобы снять проход по улице, и делать это три дня с массовкой в 400 человек, то в России люди будут крутить пальцем у виска.
У нас была сцена на рыбном рынке в Греции. Мы готовились снять короткий эпизод и микроперестрелку с Джоном Красински, который играет главную роль. Снимаем проходку через рынок. А там от лангустов до акул — все виды морских гадов. Заходим — и толпа замирает. Мне второй режиссер быстро объясняет — пару раз стреляешь, потом в одну камеру посмотришь, в другую, и все. А я стою и думаю — рынок работает или нет? Все так натурально.
Оказывается, кругом была массовка. По команде они разом зашевелились, а потом — стоп, и замерли. Там не 10, не 15 человек, даже не 200. Представляете, они полностью арендовали рынок, каждый раз привозили туда свежую рыбу и поставили несколько сотен человек массовки, чтобы снять микросцену! В России так никто делать не будет. Это просто финансово невозможно.